Ответ читателю. Часть 2. Как оценить священника?

Критерии «качества» священника

— Теперь о том, кто такой «хороший священник» и кто плохой. Здесь мы входим в очень трудную и опасную область, потому что от меня хотят услышать критерии оценки деятельности священника.

— Т.е. кто-то собирается их судить?

— Да. Это не просто трудно, а опасно. Потому что у нас есть заповедь: не судите, и не судимы будете.

Знаете, в чем ошибка (или, может быть, неточное понимание) Варвары, которая задала этот вопрос? Есть хорошие врачи и есть плохие врачи. И тут все понятно. Чем больше удачных операций у хирурга, тем он лучше. Тут критерии понятны, и так же, наверное, в любой области. А вот со священством это не проходит. Потому что главное дело священника совершается независимо от его личных качеств и его профессиональных, так скажем, достоинств.

Вот, к примеру, «вязать и решить». Действенность церковных таинств не зависит от качеств тайносовершителя. Т.е. если вы придете исповедоваться в грехах у человека близкого к святости и праведности, и он отпустит вам грехи, и если вы придете к священнику, который в десять раз грешнее вас, а такое вполне может быть, и он прочитает над вами молитву и скажет, что прощаются грехи, — они простятся точно так же. Нельзя сказать, что вот у этого батюшки грехи в большей степени прощаются, чем у другого. Нельзя сказать, что вот этот батюшка покрестил ребенка на все сто процентов, а этот только на пятьдесят. Ребенок будет крещен и в том, и в другом случае, покойник будет отпет и в том и в другом случае. Хлеб и вино станут Телом и Кровию Христовой, какой бы даже недостойнейший священник не совершал таинство. Поэтому применительно к богослужениям и совершению таинств эти критерии не имеют никакого значения. Просто хотя бы потому, что не человек это всё совершает — таинства совершает Бог. Это всегда действие Божие. А священник используется Богом, как орудие, которым Он пользуется.

Я, конечно, не хотел сказать, что никакой разницы нет в том, какой священник будет вас исповедовать. Разница есть. Не в том смысле, какие отпустятся вам грехи, а какие не отпустятся, — а какой-то священник, может быть уже в силу своих качеств, подскажет вам, поможет лучше увидеть, задаст какие-то вопросы.

Конечно, богослужение, которое священник совершает небрежно, неразборчиво и т.д. в смысле благодати — всё будет точно так же. Но для людей, которые пришли в храм, настроиться на молитву будет гораздо сложнее, чем у того священника, который с благоговением и очень серьезно подходит к этому. Я думаю, что человек сам увидит, что к одному человеку он пришел на исповедь и этот священник никаким образом сердцем не откликнулся, просто формально прочитал молитву — и грехи простились всё равно, — а другой вник, разобрался, постарался понять, помолился.

— Вот вы говорите о таинствах. Таинства совершает Бог. Кроме таинств есть еще обряды, допустим, освящение квартиры, отпевание… Если я правильно понимаю, в обрядах речь идет о собственной молитве этого священника? Как мы знаем, молитву праведника Бог принимает гораздо в большей степени, чем молитву грешника. Как вы думаете, качество обрядов зависит от качества священников?

— Ну, я бы не назвал это обрядами. Отпевание, освящения квартиры, молебны — все это священнослужения. Если я освящаю квартиру — моя молитва, конечно, играет роль. Но в любом действии, которое совершает священнослужитель, в силу той благодати, которая почивает на нем, всё равно действует Бог. Т.е. если я служитель Церкви — куда бы я ни пришел, что бы я ни делал — всё равно через меня действует Бог. Хотя я могу в силу своей греховности очень сильно мешать Богу.

— Но вы говорите не о всех действиях, а о священнодействиях?

— Конечно, о священнодействиях. Именно о том, что делается по чину Православной Церкви. Освящение квартиры — это не мое творчество. Я открываю специальную книгу — Требник, — в которой есть чин освящения, установленный Церковью. И я этот чин совершаю.

Конечно, надо еще добавить, что плоды священнодействия зависят и от мирян. Потому что Христос дает по вере людей. Ведь Он неоднократно спрашивал: «Веруешь ли, что Я могу это сделать? И по вере твоей будет тебе».

— А вера священника тут не важна?

— Вера священника важна всегда. Но какой бы он ни был — если он священник, то всё равно действие, которое он совершает, совершится. Знаете, тут есть парадокс такой: с одной стороны вроде бы от священника не зависит — придет благодать или не придет, но, с другой стороны, ведь благодать — это дар. А любой дар заключает в себе две стороны — дающую и берущую, принимающую.

— С одной стороны Бог, а принимающей является человек?

— Да, человек, ради которого это делается. Для того чтобы этот дар был дан, любой священник достаточен. А вот чтобы этот дар принять, очень важна вера принимающего. Как святой Иоанн Кронштадтский молился или отец Алексий Мечев — весь храм плакал, все проникались этим, потому что всё передается, всё взаимосвязано. По этим примерам мы видим, что от искренности молитвы священника зависит искренность тех людей, которые молятся вместе с ним.

— Как найти и отличить искреннего, горячего священника?

— Я думал над этим вопросом. Первая мысль у меня была, что надо спросить верующих людей, Ведь у любого священника есть репутация. Т.е., говоря мирским языком, существует такая характеристика как популярность священника у людей.

А потом я понял, что это не точный критерий. Я знаю несколько случаев, когда популярность совершенно не соответствует достоинству того или иного пастыря. Бывают случаи, когда самый достойный священник почти одинок и не так много вокруг него людей. Потому что среднестатистическим людям часто нужно от священника как раз совсем не то, чего Бог бы хотел от них. Все "младостарцы", которых мы сегодня поминали, обычно бывают очень даже популярны.

Очень многие люди ищут того, кто снимет с них ответственность, кто будет принимать за них решения, кто будет им давать конкретные рецепты: идти в армию или не идти; жениться на этой или на той, поступить в этот институт или тот, какую избрать профессию. И священник, ничтоже сумняшеся, говорит: нет, в армию не идите; нет, не женись — тебе надо монашество и т.д. И с таким священником очень легко жить человеку. Но "легко" не значит "правильно". Самый прекрасный дар — это дар свободы, но он и самый трудный. Поэтому очень часто человеку легче переложить это на плечи другого, а самому… «если что не выйдет — ну, это мне батюшка сказал так, он меня благословил».

Игумен Никон Воробьев очень хорошо об этом сказал: «Быть святым в глазах прихожан очень просто, и вокруг тебя будет очень много народу ходить. Давай людям просфорочки, объясни, с какой молитвой ее читать, дай святую водичку, и скажи, как ее пить, дай маслица, скажи какие акафисты читать в том случае, в этом» и т.д. Т.е. человеку нужна какая-то конкретика. Это такой чисто магический подход, который, к сожалению, присущ очень многим людям, даже среди тех, кто давно в Церкви. Типа, вот «кому молиться в этом случае»? Акцент делается не на покаянии, на нравственном, духовном усилии, на устремленности ко Христу, а на выполнение каких-то внешних, может быть, даже и трудных действий. "Вот будете делать каждый день по 250 поклонов, и через месяц у вас всё пройдет". И он будет делать эти 250 поклонов. Если у него ничего не прошло — ну и не прошло, а если пройдет, то батюшка сразу в его глазах становится чудотворцем, он об этом расскажет всем остальным.

Я это говорю для того, чтобы показать, что проще сказать не о том, как определить хорошего священника, а о том, как не надо определять. Популярность еще ни о чем не говорит. Хотя я конечно ни в коем случае не говорю, что все священники, которые пользуются популярностью, такие. Есть очень много священников, действительно заслуженно пользующихся любовью, у которых большие общины и т.д. Просто хочу сказать, что это не всегда так — бывает вот так, а бывает по-другому.

От меня просят критериев, причем критериев внешних, как я понимаю (потому что внутрь-то не залезешь к человеку). Я, когда получил ваше письмо, сначала и пытался как-то эти критерии определить, а потом думаю: что же я делаю, Господи… У нас же есть такой страшный евангельский пример — это фарисеи, — которые внешне как раз обладали всеми теми качествами, которые заслуживают уважения, авторитета окружающих людей. В Израиле времен Иисуса Христа фарисеи были самыми авторитетными людьми в глазах народа. Ни у кого сомнений не вызывало, что если спросить: кто у вас в народе самый благочестивый, самый верный и преданный Богу, каков будет ответ. Фарисеи, конечно. Но мы знаем, что именно фарисеи и были, может быть. главными инициаторами гибели Господа Иисуса Христа. И что ни к кому не обращался Иисус Христос с такими горькими и жесткими словами, как к ним. Последние блудницы — и для них ласковое слово находилось, а фарисеям — «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты».

Поэтому я хочу сказать, что нужно отказаться вообще от попытки внешним образом отличить хорошего священника от плохого. Я могу привести еще другие яркие примеры. Недавно — буквально лет двадцать назад — была прославлена схимонахиня Рахиль, которая подвизалась в Спасо-Бородинском монастыре. У нее был дар прозорливости, но еще до того, как этот дар в полной мере раскрылся, ей было одно откровение. Она была монахиней, могла быть в алтаре, прислуживала в алтаре во время Литургии. И служили три священнослужителя: возглавлял службу какой-то очень-очень уважаемый всеми протоирей — и за благочестие своё, и за свои проповеди, и книги он писал какие-то. В общем, он пользовался огромным уважением. Ему сослужил тоже вполне порядочный, хороший священник. И дьякон был. А дьякон — это был сплошной соблазн для всех людей. Потому что дьякон настолько вел несоответствующий диаконскому сану образ жизни (там, по-моему, и пьянство было, и нерадение какое-то). И многие люди считали, что он вообще должен под запрет попасть. И вот они служили службу, и инокиня увидела такое видение: лицо уважаемого протоирея было абсолютно черным в момент совершения таинства, лицо священника, который с ним служил, было серым, а лицо этого дьякона сияло неземным светом. И она ужаснулась тогда. Вот суд человеческий и суд Божий, вот оно — внешнее и внутреннее.

Очень характерный этот случай, я знаю, что так оно и бывает. Мне вспоминается еще рассказ одного нашего дворянина, который служил в Белой Гвардии, был схвачен большевиками, ждал уже расстрела в ЧК. И схватили тут же священника, который служил в их церкви, которого он знал с детства. И этот священник пользовался самой дурной репутацией, потому что он очень сильно пил. Его часто видели не просто пьяным, а иногда он просто падал, и находили его чуть ли не под забором у своего дома. Ничего, кроме презрения, этот священник у всех не вызывал. Так вот, его тоже схватили большевики, и когда втолкнули его в камеру, первое, что он сказал, когда его втолкнули в камеру: «Помолимся о гонящих нас». И запел «Отче наш». И автор рассказа говорит, что они засопели вместе с ними, особенно налегали на слова «и остави нам долги наша, яко же и мы оставляем должником нашим». Потом его стали брать на допросы каждый день, сильно избивали, и он первым делом, когда возвращался весь окровавленный, говорил: «Помолимся о мучителях наших». И вот они все пели «Отче наш», а охранники тоже снимали шапки, крестились.

Автор воспоминаний еще спрашивал тогда у этого батюшки: «А от вас-то чего хотят? Что они вас мучают?» — «Они от меня добиваются, чтобы я сказал, что то, чему Христос учит в Евангелии, — это то же самое, к чему призывают большевики: чтобы не было бедных и богатых, чтобы все были равны и т.д. А я говорю: нет, вы путаете, Христос сказал «отдай», а вы говорите «возьми». Поэтому Христос совсем другому учил».

В общем, потом расстреляли этого священника. И это испытание перед смертью, раскрыло, какой он на самом деле. А вот не будь этой смуты нашей революционной, так и умер где-нибудь под забором.

Ведь в тоже время были знаменитые богословы и священники, которые с приходом революции повели себя малодушно. Кто-то снял с себя сан, кто-то вообще ушел, отрекся, отказался. Вот не случись этого испытания, не приди на нашу землю эта беда, под названием революция, эти вторые так и умерли бы окруженные почетом и уважением…

А ведь они не стали другими, когда это случилась. Ведь человек не меняется от того, что в жизнь приходят те или иные события, а просто в нем выявляется самое главное, что в нем было. И вот выяснилось, что за внешними слабостями этого священника — да, немощь, порок, конечно — кто говорит, что пьянство — это хорошо. Но, тем не менее, верующая душа была у этого человека светлой, и это проявилось.

Но я думаю, что критерии всё-таки должны быть обязательно, но это скорее критерии внутреннего порядка, а не внешнего. Я назвал бы два ряда критериев. Первый — это сам для себя каждый священники должен иметь критерии, должен стремиться к тому, чтобы быть хорошим, достойным священником.

Мне стыдно, что я, к сожалению, не помню имя этого священника — это современный известный священник, я слышал его выступление по радио «Радонеж» по-моему. Он сказал, что у него существует правило «Три А», которым он всегда себя контролирует. Это — амвон, аналой, алтарь. Это три сферы деятельности, где всё должно быть добросовестно, качественно, на высшем уровне. Алтарь — это богослужение, предстояние у престола Божия. Т.е. к каждой Литургии я, как священник, должен готовиться самым тщательным образом, каждую Литургию я должен служить как последнюю Литургию в своей жизни, и делать все, чтобы все люди, которые находятся в храме, пережили эту Литургию как встречу с Богом. Это то, что касается алтаря.

Аналой. Во-первых, это личная молитва священника. На аналое кладется молитвенник, Псалтирь. Личная молитва священника имеет огромнейшее значение. Именно личная молитва священника является ключом ко всему остальному — как ты молишься, так ты и живешь, так ты и служишь и т.д. А личная молитва всегда должна быть тайной. Ведь Господь сказал, что не уподобляйтесь фарисеям, которые явно молятся подолгу и помногу, а молитесь так, чтобы никто о вашей молитве не знал.

Также перед аналоем мы обычно ведем и духовные беседы с людьми. Когда человек просто говорит о своей жизни, нуждается в каких-то советах, вместе с ним размышляем, как и что дальше делать и не делать.

Это как раз и ответ на вопрос, почему нет никаких внешних критериев. Потому что самое главное, что должен делать священник, чтобы быть хорошим священником — он должен делать это так, чтобы никто этого не видел, и никто об этом не знал.

Литургия — это другое дело. Там люди, конечно, видят и слышат. Но на Литургии можно быть хорошим артистом. Священник может и голосом великолепным обладать, и дикцией, а вот личная молитва — это то, что не подделаешь. Если это есть, то это чувствуется. Я уже слышал от многих опытных старых священников, которые мне говорили о том, что если батюшка много молится, люди это всегда чувствуют. Эта молитвенность исходит от него, хотя при этом он специально этого никак не проявляет. Как сказано: «Господь видящий тайное, воздаст тебе явное».

Амвон — это место, с которого произносятся христианские проповеди. Конечно, священник должен стремиться к тому, чтобы звучало из его уст Слово Божие, просвещающее прихожан.

Священникам надо для себя всегда эти три вещи напоминать — амвон, аналой, алтарь. И следить за тем, чтобы всё это в равной мере было гармонично соединено. Потому что если будет что-то одно — допустим, я буду прекрасный проповедник, и в алтаре буду служить так, что все будут говорить «какой голос!», — но не буду молиться дома, то … И наоборот, если я буду молиться, но при этом пренебрегать проповедью — это тоже неправильно.

— Как же все-таки быть человеку, который ищет себе священника?

— Это правильно — хотеть, чтобы в вашу жизнь, в ваши отношения с Богом вошел священник, потому что без священника наше общение с Богом всё равно не может быть полноценным. Если мы хотим войти вглубь, мы всё должны приобщиться к традиции церковной, войти в общую церковную жизнь, которая невозможна без священника.

Хороший священник или не хороший, можно решить только лично и только опытным путем в общении с этим священником. Никакого другого пути нет. Если вы общаетесь с каким-то священником, во-первых, не надо сразу же, при первой встрече, священнику выкладывать всю свою душу. Надо какое-то время приглядываться, присматриваться. И если сердце ваше располагается, вы видите, как он общается с людьми, вы приходите в храм, слышите, смотрите как он ведет службу, слышите его проповедь, в какой-то момент решили подойти к нему задать вопрос, посоветоваться… Но в любом случае, если вы это будете делать, то в какой-то момент появится священник, с которым вам захочется уже в более тесные взаимоотношения вступить, поговорить. И я думаю, что если вы предложите: «Батюшка, мне бы хотелось с вами поговорить, хотелось бы решить какие-то вопросы, может быть, исповедаться попробовать» или еще что-то, и если священник на это откликнется с готовностью, то дальше уже само общение покажет, тот ли это священник, который вам нужен, или нет.

Качество священника прихожанин может определить по изменениям в самом себе. Для меня главный критерий, главное чувство, которое должно быть в человеке, — это желание стать лучше, чем ты есть. Это одна из важных составляющих покаяния. Стать лучше, чем ты есть, — это должно быть главным желанием. Если общение со священником в вас это желание пробуждает, усиливает, потому что это желание в нас как огонь — оно то угасает, то с новой силой вспыхивает, — это уже хороший знак. Если же этого не происходит, то, может быть, стоит продолжить поиск.

Второе — это возрастание в вере и любви. Если действительно через общение со священником вы чувствуете, что укрепляется ваша вера и умножается любовь ко Христу и к ближним, то значит, это тот священник, с которым можно продолжать и дальше строить отношения.

И третье, конечно, ненависть ко греху.

Тот священник, который в вас будет все эти чувства пробуждать, он и есть хороший священник.

— Вопрос немного иронический, но свойственный нашей аудитории. Когда вы сказали, что по внешним критериям нельзя определить, нельзя судить о священнике — даже по машине нельзя судить? Если она дорогая или дешёвая — это ни о чем не говорит?

— Конечно. Я думаю, что в двадцатом веке никто не заслужил такую любовь всеобщую, такое доверие всенародное, как протоиерей Иоанн Кронштадтский. Во времена, когда Иоанн Кронштадтский был еще жив, то отношение к нему было неоднозначным. Было очень много людей, которые его необыкновенно любили и ему доверяли. Но вот в кругах антицерковных постоянно были едкие статьи по поводу того, в каких дорогих шубах ходил Иоанн Кронштадтский, у Иоанна Кронштадтского был свой пароход даже! И это не мешало ему быть молитвенником, аскетом и чудотворцем.

На какой машине ездит священник, сейчас тем более никак не является критерием. Я знаю, как порой хорошие, достойные священники окружены любовью людей разных, в том числе очень богатых. Вот я приезжал в один монастырь, мне говорят: «Смотрите, батюшка, какую мне машину подарили. Такой-то наш предприниматель, даже не удобно теперь как-то… С другой стороны, и его не обидишь, и машина нам действительно нужна». А машина там такая, что для любителей позлословить повод хороший. Ну, подарили настоятелю. Можно, конечно, для того, чтобы отсечь злые разговоры, отказываться от таких подарков, но будет ли это правильным, я не знаю. Я знаю, что когда им кто-то что-то жертвует, достойные священники относятся к этому так что «Есть — есть. Спасибо. Не было — и не было». Т.е. как сказано: «богатство аще течет, не прилагай к нему сердце».